Алексей Петренко — великий лицедей. Колонка Олега Денежки
Начало 2017 года оказалось безжалостным. Уходят люди. Люди, за которыми целая эпоха. Глыбы. Эти имена на слуху, но я хочу написать о том, с кем мне посчастливилось общаться и не раз. Об актере советского и российского театра и кино Алексее Петренко.
Так уж получилось, что судьба держала нас все время где-то рядом. Пусть мы и не совпадали по времени. Но все-таки два раза судьба подпустила меня к этому замечательному человеку. И эти две встречи я не забуду никогда.
Он родился на территории, которая ныне, по какой-то невыразимой глупости истории, находится за границей — в селе Чемер Черниговской области. Сейчас это Украина, но в далеком 1938 году, в котором родился Петренко, это была УССР.
Тогда меня еще и в проекте не было, но ровно через 50 лет я, рожденный в Белгороде, окажусь тоже в УССР. Но в первый раз увижу Петренко на сцене белгородского Драматического театра имени Щепкина. Для меня театр начинался не с вешалки, а именно с Алексея Васильевича Петренко.
В 1961 году Петренко окончит Харьковский театральный институт на курсе народного артиста СССР Ивана Марьяненко. Через шесть лет я появлюсь, и судьба начнет чертить извилистые дороги наших жизней, чтобы в результате они пересеклись. Пусть на короткий миг, но он позволит мне узнать Петренко не на сцене, а в личной беседе. Беседе о театре, кино, судьбе.
А еще через четверть века Харьков станет и моим родным городом. В 1985 году я поступлю в Харьковский Авиационный институт и проживу в этом городе долгих 30 лет. Правда к этому времени Петренко уже будет служить во МХАТе.
Но перед этим, в начале 80-х годов, я впервые увижу Петренко на сцене. Это будет в Белгороде. К этому времени я уже запомнил этого потрясающего актера по фильму Элема Климова «Агония». Собственно, только из-за его образа Григория Распутина этот фильм и стоило смотреть. Это была не роль — это был балет. Полный эмоций, эксцентрики, импровизации. Сложнейшая роль. Сложнейший и неоднозначный персонаж.
Распутин в кино — не редкий персонаж. Уж слишком скандальный человек. Трагедия Российской империи. Петренко не просто выстраивал роль. Мне казалось, что актер читает мне лекцию по истории. Никто, никто больше не создал такого Распутина. Я уважаю Жерара Депардье, но рядом с образом, созданным Петренко, Распутин француза — просто Петрушка.
Так вот, в году эдак 1981, летом, я иду по площади Ленина, где бронзовый вождь перед зданием обкома партии недвусмысленно показывает протянутой рукой на городской театр, что находится на другой стороне площади. Стоя тылом к коммунизму и лицом к искусству. А рядом с театром мой дом, а в нем центральный гастроном.
Театром я тогда не интересовался, за репертуаром не следил, зато любил кататься на площади на велосипеде. И вдруг не верю свои глазам: из магазина, в театр, на вечерний спектакль идет Петренко. Он уже был известен. Еще бы. «Король Лир», «Волны Черного моря», «Двадцать дней без войны», «Ключ без права передач», «Женитьба»… Но главное — Распутин, «Агония». Фильм, который просто поразил меня.
А Алексей Васильевич — в рубашке с короткими рукавами, белой летней кепке и с авоськой. Вы помните авоськи? А в ней батон и бутылка кефира. С зеленой крышечкой. И нет в нем ничего звездного. Человек просто идет на работу. Как все. И в этот же вечер я купил билет на спектакль. Как сейчас помню: «На дне». Сытин.
Пьесу Горького я знал наизусть, но в этот раз будто слышал текст в первый раз. Петренко относился к тому редкому типу актера, который, имея ярчайшую фактуру, умел перевоплощаться до неузнаваемости. И он всегда был режиссером своей роли — даже когда работал с самими талантливыми и жесткими режиссерами. Он был слишком умным, чтобы просто выполнять указания. Он всегда имел свой взгляд на образ. Среди актеров редкое явление.
Так я стал театралом. В 1988, кажется, или 1989 году, отслужив в армии, я вернулся в институт в Харьков и, хотя учился на инженера, увлечение театром не забросил. Стал ходить в театральную студию. Мы назывались «Черный квадрат», ставили экспериментальные пьесы, у меня появились знакомые в театральном институте — в том самом, где учился Алексей Васильевич.
И вдруг, проходя по улице Сумской мимо театра Леся Курбаса я вижу фотографию и афишу. Русский драматический театр, какой-то южный город, ну вроде как провинциальный курортный городок, опять пьеса «На дне»… И на одной из фотографий Алексей Васильевич! Мог я это пропустить?
Но тут я набрался храбрости, купил букет цветов и пошел использовать свои хлипкие знакомства в театре, чтобы попасть к нему в гримерку. И если честно, не рассчитывал, что у меня получится. Но тогда я просто еще не знал, какой в жизни актер Петренко.
Боле простого, скромного и общительного человека я в жизни не знал. Вечерний спектакль, пьеса вовсе не проста, и вполсилы ее не сыграешь. Особенно Сытина. Я, конечно же, поступил эгоистично. Я видел, что Алексей Васильевич устал, но мне столько надо было спросить у него про театр и кино…
Мы разговаривали минут 40, пока он снимал грим. Я, актер-любитель, без году неделя, и он. Мастер. Звезда. Знаменитость. О чем мы только не говорили… В конце он уже увлекся и просто учил меня, несмышленыша. Рассказывал, как выстроить роль, как вжиться, как понять, а самое главное — принять своего персонажа.
— Помни, — сказал он мне на прощание, — ты должен полюбить и оправдать своего персонажа. Каким бы негодяем тот ни был.
Алексея Васильевича никто не заменит. Он не умер, умер театр.
P. S. Прощальная церемония состоится в Центральном Доме кино 27 февраля 2017 года. Похоронен великий мастер будет на Николо-Архангельском кладбище в Москве.