Надломленные и психолог. Хроника столичной терапии
В конце января в издательстве «Эксмо» вышел дебютный роман российского автора Кирилла Ляпунова «Надломленные. Хроники пикирующей цивилизации». Произведение представляет собой хронику современной России, запечатленную в диалогах, и претендует открыть новую веху в жанре городского романа.
Писатель представляет весь колорит жителей Первопрестольной наших дней. Главный герой Аркадий Аркадьевич Кузнецов – успешный психолог, который к своим годам добился известности и оброс внушительной клиентской базой. Семья, дети, дорогой автомобиль и офис в центре столицы, казалось бы – мечта москвича сбылась, но Аркадий потерял вкус к жизни. Во время сеансов он думает о том, когда же наступит обеденный перерыв и не упускает возможности вздремнуть прямо в кабинете.
Его клиенты – брошенные домохозяйки, безответно влюбленные подростки, влиятельные бизнесмены. Образ каждого автор передает с филигранной точностью: язык, внешний вид, содержание разговоров выглядят так, будто бы с ними можно было столкнуться на улице. В диалогах с героями Ляпунов затрагивает политические, моральные и философские проблемы времени. Клиенты Кузнецова всегда категоричны в своих суждениях и находятся на краю пропасти, от которой психолог пытается отогнать их с помощью гипноза. Ляпунов вплетает в произведение события из жизни современной России – упоминает певицу Ольгу Б., историю журналиста Ивана Голунова, пандемию COVID-19. Поэтому поверить в реальность происходящих в романе действий совсем нетрудно.
Аркадий успел разочароваться и в людях, и в профессии. Его трудно удивить, по его мнению, мы живем в эпоху пустышек, а гаджеты увековечивают наш позор. К себе он относится критически и уже не верит, что действительно помогает людям. «Мне постоянно кажется, что занимаюсь какой-то ерундой. И очень от этого устаю. Не представляешь даже, насколько я вымотался», — говорит он своему отцу.
Все меняется, когда на сеанс в Кузнецову приходит духовник Отец Серафим. Весь язык тела Аркадия Аркадьевича меняется и в его глазах впервые за долгое время появляется неподдельный интерес. Решение автора привести в кабинет психолога духовника не может не заинтриговать читателя. Что же расскажет тот, кто выслушал исповеди сотен людей. Неужели он разочаровался в Боге? Неужели и священники выгорают? Отец Серафим сообщает Аркадию, что обществе исповедь стала «как своего рода способ подчистить отчетность», а разница между христианами в сане и без него состоит лишь в том, что «первые пытаются не грешить, а если уж и грешат, то старательно маскируют свои грехи», а «вторые зачастую даже не пытаются остановиться». Вердикт монаха суров: апокалипсис близко. Такое заявление шокирует Аркадия Аркадьевича, он отказывается верить в категоричность суждений клиента, но из любопытства начинает углубляться в религиозную тематику.
Вера в апокалипсис прослеживается не только в словах архимандрита, но и других клиентов Аркадия Аркадьевича. Миллионер айтишник Глеб уверен, что «цивилизация дошла до точки» и «новая кровь будет только портиться с каждым поколением». Юный журналист Арсений тоже успел разочароваться и в профессии, и в стране. «Я вынужден с утра до вечера исполнять чужие прихоти, копаться в незначительных историях, вызывающих интерес у небольшой кучки людей. И все это уничтожает меня. Я чувствую беспросветную бессмысленность!», — говорит он во время сеанса. На фоне таких пессимистичных настроений психолог без конца повторяет: «вы утрируете», «вы драматизируете», «все не может быть так плохо».
Москве автор щедро уделяет внимание. Метаморфозы столицы он описывает фактами, но трудно не заметить разочарования между строк. «Здесь можно было услышать слово «булошная» с неповторимым московским акцентом. Или лицезреть бабушек, от которых за километр веяло Большим и Третьяковкой. Некоторые из них когда-то хоронили Ленина. И это не фигура речи» — так описывает Ляпунов родной с детства район, где жил Аркадий Аркадьевич. «Чеховско-окуджавские бабульки машут крестами на Ваганьковском, а их место заняли богатые и успешные со всех уголков распавшегося Союза. Не плохие и не хорошие. Другие», — так изменилось сердце столицы, когда Аркадий повзрослел. Москвичи тоже претерпели изменения: «из разговоров пропали рассуждения о политике, философии, литературе, которые заменили бесконечные лайфхаки монетарно-гастрономического толка». По мере того, как меняется внутреннее состояние героя иным становится и описание Первостольной: «Слева белела громада храма Христа Спасителя. Золотой блеск его куполов радостно перекликался с отсветами на голубовато-серых небоскребах Сити, высящихся вдалеке за храмом и монументальной константой МИДа. Все три архитектурные доминанты, казалось, передают друг другу преемственность от одной эпохи к другой».
С особой стороны Аркадий Аркадиевич раскрывается в отношениях с семьей. Его безграничная любовь к супруге — открытая и искренняя, без скромности и стеснения. «Я очень ценю все, что ты делаешь. Даже не представляешь насколько. Может быть, не очень умею это показывать, но я безмерно тебе благодарен за то, что ты есть и как ты ежедневно сохраняешь наш дом, воспитываешь наших детей, пока я зарабатываю деньги», — говорит он ей.
На протяжении романа Аркадий проходит путь от пессимиста-самозванца до просветленного. Но достигнув пика своего развития, герой и вся цивилизация сталкиваются с неизбежным.