Ежедневные актуальные новости

Тайна старых фотографий

Тайна старых фотографий

Если бы тогда города, где происходили жестокие сражения, увенчивались этим почетным званием, Сморгонь, безусловно, удостоился бы его. Собственно, негласно этот городок таким и остается. Сморгонь был единственным городом на фронте от Балтийского до Черного морей, который долго и упорно — 810 дней! — защищала российская армия, несмотря на всю мощь германской артиллерии, газовые атаки, налеты аэропланов. Это был Сталинград Первой мировой. Из 16 тысяч жителей, оказавшихся в самом пекле жестоких боев, до окончания войны дожили лишь три. А сколько солдат полегло?! В Германии до сих пор играют иногда «Сморгонский марш», написанный в 1917 году…

В этом замечательном городке мне посчастливилось провести свою лучшую школьную пору: второй и третий классы. О, эти запойные игры в «войнушку» со сморгонскими пацанами!

В то же время наше детство прошло на костях русских солдат (да и немецких тоже). Но что мы знали об этом? Ровным счетом ничего, кроме того, что здешняя земля таит множество замечательных военных находок.

Эти фотографии тоже можно отнести к числу сморгонских находок, правда, сделанных спустя годы и годы… Они приходили в Москву из-под Сморгони, и присылал их своей возлюбленной Шурочке Ивановой, которая жила в родительском доме на Бужаниновской улице, молодой офицер – прапорщик Лев Соломонидин. У него был фотоаппарат, и он делал снимки при каждом удобном случае, а потом отсылал их невесте.

Бужаниновская улица впадает в родную мне московскую Преображенку. Однажды родственница Шуры Ивановой (она помогала дочери по хозяйству) принесла мне пачку фотографий и сказала: «Возьмите, может быть, вам пригодятся. Моим детям это не интересно…».

Это было целое историческое сокровище, все фотографии подписаны и датированы. И я принялся их изучать…

Пехотный полк, в котором воевал командир взвода прапорщик Лев Соломонидин – 204-й Ардагано-Михайловский, занимал позиции южнее Сморгони – ближе к руинам исторического замка Крево.

Ардаганский полк вел своё происхождение от 4-й Кавказской туземной дружины и Михайловского крепостного батальона, который принадлежал к числу войсковых частей, имевших более чем 100-летнее старшинство, а именно с 16 августа 1806 года. Одно время им командовал Князь Василий Осипович Бебутов, ставший впоследствии генералом от инфантерии, герой кавказских походов и Крымской войны. Этот замечательный полководец был награжден всеми российскими орденами того времени. Но это к слову. Фронтовая жизнь этого полка в годы Первой мировой была увековечена на снимках его офицера. И, наверное, только на них. Полка уже давно нет, как нет и автора этих фотографий, но те счастливцы, которые попали в кадры его аппарата, останутся в нашей истории навсегда.

А теперь тайны… Первая из них связана со снимком, на обороте которого карандашная надпись: «Единственный уцелевший домик сожженной деревни Т. На берегу реки Б. в четверти версты от нашей передовой линии. 18 марта 1916 г. Привет из окопов. Лев».

Понятно, что автор по законам военного времени вынужден был шифровать географические названия. Но сегодня-то можно о них сказать. Открываю в «Гугле» спутниковую карту Сморгонского района.

На букву «Т» есть две деревни – Таньчина и Тынчино. Названия очень схожи. Какая из них? Та, что стоит на реке Б. А где эта река «Б»? Нет такой здесь реки: есть моя родная сморгонская Оксна, есть Вилия.

Увеличиваю масштаб карты до предела. Тоненькая змейка какой-то речушки. Что за речушка. Нет названия. Следую по течению, речушка впадает в некое озеро, точнее в заполненный водой карьер Белый. А вот и название – Бяла! Другой подобной речушки на «Б» нет. Значит, Бяла. Она впадает в Вилию, большой приток Немана. Вот и получается деревня «Т.» — Тынчино на реке «Б.» — Бяла. А может быть все же Таньчина?. Но река Бяла до этой деревни не добегает. Ее исток – севернее. А вот рядом с Тынчино русло, как раз и проходит. Полагаю, что снимок Соломонидина точно привязан к месту. Остается только побывать в этой самой «сожженной» деревне Тынчино, и посмотреть, что с ней стало теперь.

Четыре других снимка, связанных с этими местами, не вызывают вопросов: вот замечательная жанровая картинка под названием «Глубокая разведка, дающая осязаемые результаты» — солдаты ловят вшей в своем обмундировании. Вот Соломонидин рядом с двумя полковыми мотоциклами во дворе большой хаты. Вот он с товарищем в уцелевшем фольварке. Это уже 1917 год. Небольшой, но весьма достоверный фоторепортаж со сморгонских позиций 204-го Ардагано-Михайловского пехотного полка.

Летом 1917 года полк, в котором служил прапорщик Соломонидин, участвовал в ожесточенных боях. Сохранились воспоминания Генерального штаба генерал-лейтенанта Антона Ивановича Деникина, командовавшим тогда Западным фронтом: «Развертывание не закончено. Но обстановка на Юго-западном фронте требовала немедленной помощи. С моего фронта враг увел туда уже 3-4 дивизии. Я решил атаковать с теми войсками, которые остались, по виду хотя бы, верными долгу. В течение трех дней, наша артиллерия разгромила вражеские окопы, произвела в них невероятные разрушения, нанесла немцам тяжелые потери и расчистила путь своей пехоте. Почти вся первая полоса была прорвана, наши цепи побывали на вражеских батареях. Прорыв обещал разрастись в большую, так долгожданную победу… Но части 28-й пех. дивизии подошли для занятия исходного положения лишь за 4 часа до атаки, причем из 109-го полка дошло лишь две с половиной роты с 4-мя пулеметами и 30 офицерами; 110-й полк дошел в половинном составе; два батальона 111-го полка, занявших щели, отказались от наступления; в 112-м полку солдаты целыми десятками уходили в тыл. Части 28 дивизии были встречены сильным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем и залегли у своей проволоки, будучи не в силах продвинуться вперед; только некоторым частям штурмовиков и охотников Волжского полка со взводом офицеров удалось захватить первую линию, но вследствие сильного огня им удержаться не удалось, и к середине дня части 28-й дивизии вернулись в исходное положение, понеся значительные потери, особенно в офицерском составе. На участке 51-ой дивизии атака началась в 7 часов 5 минут. 202-ой Горийский и 204-й Ардагано-Михайловский полки, а также две роты Сухумцев, штурмовая рота Сухумцев и штурмовая рота Потийскаго полка быстрым натиском прорвались через две линии окопов, перекололи штыками их защитников и в 7 часов 30 мин. стали штурмовать 3-ю линию. Прорыв был настолько стремителен и неожидан, что «противник не успел открыть своевременно заградительного огня. Следовавший за передовыми полками 201-ый Потийский полк, подойдя к первой линии наших окопов, отказался идти далее и, таким образом, прорвавшиеся части не могли быть своевременно поддержаны. Двигавшиеся вслед за Потийцами части 134-й дивизии, вследствие скопления в окопах Потийцев, а также вследствие сильного артиллерийского огня противника, задачи своей не выполнили и частью рассыпались, частью залегли в наших щелях. Не видя поддержки сзади и с флангов, Горийцы и Ардаганцы пришли в смущение, и некоторые роты, потерявшие убитыми офицеров, начали медленно отходить, а за ними все остальные, однако, без особого давления со стороны немцев, которые только при отходе наших частей открыли по ним сильный артиллерийский и пулеметный огонь… Части 29-й дивизии не успели своевременно занять исходное положение, так как солдаты, вследствие изменившегося настроения, шли неохотно вперед. За четверть часа до назначенного начала атаки правофланговый 114-й полк отказался наступать; пришлось двинуть на его место Эриванский полк из корпусного резерва. По невыясненным еще причинам 116-й и 113-й полки также своевременно не двинулись… «После неудачи утечка солдат стала все возрастать и к наступлению темноты достигла огромных размеров.

Читать также:
МИД Италии: Страны G7 признали важность диалога с Россией‍

Солдаты, усталые, изнервничавшиеся, не привыкшие к боям и грохоту орудий после стольких месяцев затишья, бездеятельности, братания и митингов, толпами покидали окопы, бросая пулеметы, оружие и уходили в тыл…

«Трусость и недисциплинированность некоторых частей дошла до того, что начальствующие лица вынуждены были просить нашу артиллерию не стрелять, так как стрельба своих орудий вызывала панику среди солдат»…  

Интересна судьба прапорщика Льва Соломонидина. Она приоткрылась не сразу – лет через десять после получения в дар его фотоархива. В Российском государственном военно-историческом архиве хранится его послужной список, из которого узнаем, что:

«Прапорщик Лев Маркович Соломонидин родился 20 февраля 1892 г. Происхождение: из мещан г. Саратова.

Вероисповедание: старообрядец Белокриницкой иерархии.

Образование: окончил Басманное городское 4-х классное училище. Аттестат от 3 июня 1909 года.

Прохождение службы.

На службу принят по жребию Московским уездом по воинской повинности и назначен в Сибирскую воздухоплавательную роту. — 11 сент. 1914. Прибыл в роту 12 окт. 1914.

Командирован в Иркутскую школу прапорщиков для прохождения курса – 9 апреля 1915.

Произведен в мл.унтер-офицеры 15 июня 1915. Произведен в прапорщики армейской пехоты 1 июля 1915.

Приказом по войскам Иркутского военного округа 1915 за № 81 (не подлежащего оглашению) назначен на службу в распоряжение штаба Московского военного округа 7 июля 1915. Семейное положение: холост. Недвижимого имущества не имеет.

Начальник 2-й Сибирской стр.бригады и Начальник школы прапорщиков

Генерал-майор                                                             Подпись (нрзб)»

Но это первая часть его жизни, до позиций под Сморгонью. Тут две любопытные вещи: начало службы в воздухоплавательной роте, а второе старообрядческое вероисповедование. Невеста Льва – Александра, Шурочка Иванова состояла в старообрядческой преображенской общине. В годы Первой мировой войны московские старообрядцы построили на свои деньги трехэтажный госпиталь (здание и сейчас стоит на Преображенском валу), и в этом госпитале работала сестрой милосердия Шура Иванова. Вот она, на снимке в черном (по старообрядческим канонам) платье и такой же черной накидке. Здесь ей лет 18. Увы, через два года после этой съемки она умрет от тифа, и будет погребена на Преображенском кладбище, неподалеку от своего дома.

Судьба ее несостоявшегося жениха оказалась не менее трагичной. Правда, ему повезет выжить в боях. Он вернется в Москву, поступит в инженерный ВУЗ, а потом будет на автозаводе имени Сталина начальником отделения по ремонту гарантийных автомашин. Но в личном деле навсегда останется роковая пометка: «Бывш. офицер царской армии».

22 ноября 1937 года будет арестован по обвинению в «резкой контрреволюционной агитации и систематической антисоветской пропаганде и клевете среди ИТР и мастеров завода». Через неделю «тройка» при УНКВД СССР по Московской области вынесет ему приговор в качестве «высшей меры социальной защиты». 3 декабря 1937 года «бывш. царский офицер», инженер автозавода им. Сталина будет расстрелян на Бутовском полигоне и там же захоронен в общей могиле. В ноябре 1959 года – реабилитирован. Но, увы, не воскрешен. А вот фотографии остались… И в них его личное маленькое бессмертие, а также и его невесты – старообрядческой сестры милосердия Шурочки Ивановой.

Смотрите фоторепортаж «А снимки остались…»

Специально для «Столетия»